И даже небо было нашим - Паоло Джордано

рубашки и показывал ему кобуру пистолета. Кроме того, судебно-медицинская экспертиза обнаружила в крови Николы алкоголь и следы наркотиков: этот факт широко обсуждался.

Тут Флориана не выдержала:

– Но ведь это Николу убили. Это мой сын убит группой террористов. Он погиб! Вот о чем нам следовало бы говорить!

– Вы так их называете? По-вашему, они террористы?

– А кто же они еще?

– Ладно. Идем дальше, Флориана. После рекламы продолжим с этого места.

При рекламе звук немного усилился, под веселые песенки на экране замелькали аляповатые, бесстыдные, непристойные картинки. Зал бара за моей спиной понемногу заполнялся. Здоровенный парень с пятнами засохшей краски на штанах и на лице рассказал анекдот на диалекте, и барменша грубо расхохоталась.

Я придвинула стул еще ближе к телевизору, но слышно было все равно плохо. Тогда я встала, чтобы уши были на одной высоте с экраном. Реклама закончилась, Мария Серафино кратко изложила содержание предыдущего фрагмента передачи, потом напомнила зрителям, что главные подозреваемые в убийстве Николы Дельфанти – Данко Вильоне и двоюродный брат жертвы Бернардо Колуччи. На экране появились их фотографии. Ведущая сказала: «У нас наконец появилась возможность узнать, кто такой Бернардо Колуччи, террорист, как его только что назвала Флориана, та, что воспитала его и видела, как он рос. Иначе говоря, попробуем узнать, каким Берн был в детстве». Она спросила у Флорианы, было ли что-то в прошлом Берна, возможно какой-нибудь эпизод, который позволил бы предвидеть его превращение в асоциального типа.

– Как у всех детей, у него были свои странности, – ответила Флориана. – Он вырос без родителей.

– Вы хотите сказать, что Бернардо – сирота?

– Нет, он не сирота.

– Тогда что вы имели в виду?

– Сестра Чезаре, Марина…

– Чезаре – это ваш муж?

– Да.

– Значит, мы говорим о вашей золовке.

– Да.

– Мы просто хотим, чтобы зрителям было легче разобраться. Продолжайте, Флориана.

– Марина было очень молодой, когда забеременела. Ей было всего пятнадцать.

– Пятнадцать лет?

– Да, пятнадцать лет. Она приехала к нам, потому что не знала, куда ей податься. Если бы она сказала родителям… Мои свекор и свекровь были очень строгие люди. У нас тогда только родился Никола, мы купили этот домик за городом и привели его в порядок, как смогли. Там даже не было колодца. Мы должны были каждый день ходить к фонтану в ближайшей деревне и набирать воду в канистры.

– Вы были хиппи?

– Нет. В смысле, у нас были другие взгляды. Может, мы одевались, как хиппи, но и только. Хиппи не верят в Бога.

– А вы и ваш муж – люди глубоко религиозные.

– Да.

– Ваш муж даже основал секту.

– Он не хотел бы, чтобы это так называли.

– Вернемся к вашей золовке, Марине. Она обратилась к вам за помощью, потому что была беременна. В таком юном возрасте. В те годы, на юге Италии, ей наверняка пришлось нелегко.

– Она хотела решить проблему.

– Как решить?

– Марине было только пятнадцать, ей было очень страшно.

– Вы намекаете, что она хотела сделать аборт?

– Чезаре очень расстраивался. Он ведь ее старший брат, на десять лет старше, и у них в семье… Для Марины он всегда был как отец. Но и он тогда был очень молод. Да мы все были совсем молодые, и нам не хватало денег даже на самое необходимое. Мы каждый день ходили в деревню за водой, с канистрами. Однажды ночью Чезаре вышел из трейлера и отправился в поля. Его не было всю ночь, а вернувшись, он сказал, что мы позаботимся о ребенке Марины, чего бы это нам ни стоило.

– Что он там делал всю ночь?

– Он молился.

– У вашего мужа была такая привычка? Уходить из дому на всю ночь, чтобы помолиться?

– Иногда с ним это бывало. Но не часто.

– А после смерти вашего сына?

– Тоже. Несколько ночей подряд.

– Значит, Чезаре решил, что ребенок его сестры должен родиться. Но при этом не спросил ни вашего мнения, ни мнения Марины. Сказал только, что вы должны это принять.

– Он получил такой приказ.

– Приказ? Уж не хотите ли вы сказать, что он получил приказ от Бога?

– Да.

– То есть это Бог сказал вашему мужу, что ребенок вашей золовки должен родиться, а вы будете его воспитывать?

– Да.

– То есть можно сказать, что Бернардо родился от молитвы вашего мужа?

– От молитвы Чезаре.

– И можно сказать, что этой молитвой ваш муж спас жизнь мальчику, который тридцать лет спустя убил его собственного сына?

Флориана потрогала прозрачную оправу очков, как будто желая убедиться, что они все еще на месте. На несколько секунд наступило молчание. Мария Серафино отложила в сторону еще несколько листков.

– Я бы хотела вернуться к вопросу, на который вы так и не ответили. Не припомните ли вы что-нибудь необычное из детства Бернардо? Что-то, что могло бы стать тревожным сигналом? Какая-то особенность поведения, странный эпизод.

– Он был очень возбужденный ребенок.

– Многие дети бывают чересчур возбужденными.

– Но его возбужденность была не такая, как у других детей. Она не была… нормальной.

– Например.

– Однажды он поймал зайца. И на глазах у брата зарезал его ножницами. Просто чтобы попробовать, каково это. Никола прибежал ко мне в слезах, он был потрясен. Умолял меня не говорить Берну, что он рассказал мне об этом. Боялся, что Берн сделает то же самое с ним.

– Из-за этого случая вы и решили отправить его в Германию, к отцу?

– Мы попросили отца Берна на какое-то время взять его к себе. Он жил во Фрайбурге. Возможно, такая перемена в жизни пошла бы Берну на пользу.

– Мать Берна тоже так считала?

– Она полагалась на Чезаре.

– Она делала все, как говорил Чезаре?

– Чезаре – ее старший брат. Он был ей как отец.

– Итак, он решил отправить Бернардо в Германию, к отцу. А что за человек отец Бернардо?

– Мы мало его знали.

– Однако решились доверить ему мальчика.

– Все же это его отец.

– Как сложилось жизнь мальчика во Фрайбурге?

– Берн не хотел привыкать к новой обстановке. Упрямился с самого начала. Думал только о ферме, это было у него навязчивой идеей. Через несколько месяцев Немец написал нам письмо, в котором…

– Немец?

– Отец Берна.

– Он написал вам письмо? А почему не позвонил по телефону?

– На ферме тогда не было телефона.

– Надо кое-что прояснить, Флориана. Речь идет о событиях 1985 года, верно?

– Да. Приблизительно. По-моему.

– И в 1985 году у вас не было телефона?

– Чезаре не хотел его ставить. Он старался не пускать грязь на территорию фермы.

– Грязь? Вы имеете в виду телефонные звонки?

– Всю грязь, которая проникала из